Относительно небольшое количество погонных метров, разделяющих вход на стадион и раздевалку, наша процессия преодолевала минут пятнадцать. Незатейливая трасса напоминала план Лелика из к/ф «Бриллиантовая рука», т.е. «прямо по аллее в направлении объекта, на схеме условно обозначенным буквами «МЭ» и «ЖО», но для того, чтобы преодолеть этот путь, нужно было: просочиться через заторы, образованные группами тайцев, увернуться от групп и одиночек, пересекающих основной маршрут, перескочить лужи, непонятно как образовавшиеся в закрытом помещении, избежать падения коробок и ящиков, принять участие в сборе коробок и ящиков, рассыпавшихся по коридору в результате столкновения авангарда нашей процессии с пирамидой какого-то хлама, выставленного буквально на проходе. Весь этот бедлам усугублялся еще и тем, что владелец лагеря, гордо вышагивающий впереди колонны, поминутно останавливался, встречая знакомых, друзей, товарищей, знакомых своих друзей, товарищей знакомых с его друзьями, друзей, знакомых с друзьями его товарищей и т.п. В паре шагов от входа в раздевалку наш путь пересекла торопливо семенящая и как-то тревожно вопящая группа тайцев, двое из них тащили носилки, на которых лежало бесчувственное тело европейского вида, килограмм эдак на 50, с огненно рыжей головой и веснушчатым лицом, залитым кровью из разбитой в хлам брови. Потом мы узнали, что мы стали свидетелями финала боя между потомком воинственных баварцев и местным аборигеном, где последний, буквально на первой минуте первого раунда влепил в «чердак» немцу круговой удар ногой. Пока все разглядывали тело, я рассматривал носилки, которые представляли собой две бамбуковые палки с натянутым между ними куском парусины. Я подошел к Аркадию, дернул его за руку и, кивнув головой в сторону удаляющегося военно-полевого госпиталя, сказал:
— Братан, ты это, как-то укладывай своего оппонента, а то мы твою тушу на этой хлипкой херне не вытащим.
— Блин, а куда они его тащат? – спросил Аркаша.
— Я думаю, пока еще сами не знают.
— В смысле?
— В смысле: если начнет шевелиться и приходить в себя, увезут в больницу, если не начнет – выкинут на хрен в «Царицу рек» (примечание: «Царица рек» — так тайские акыны называют реку Чаупхрая). А ты сам видел, в том дерьме и чугунная плита за сутки растворится.
Перед раздевалкой, отделенной от коридора полиэтиленовой занавеской, наша процессия разделилась: часть тайцев разбежалась по ближайшим закоулкам, а группа поддержки пронырнула через полог и разрезая амбре, состоящее из двух основных ингредиентов (пота и тайской мази), двинулась к свободному лежаку, подталкивая туда Аркадия. В помещении таких грубо сколоченных лежаков было штук пять, небольшое свободное пространство между лежаками было плотно запаковано толпой народа: бойцы, их ассистенты и еще куча всякого непонятного люда, суетливо снующего туда-сюда. Аркадий разделся, его вечерний тайский костюм, состоявший из шорт и майки-алкоголички, я засунул в рюкзак. Пока я паковал все это великолепие, тайцы установили Аркадию защиту самого дорого инструмента для каждого мужчины, т.е. примотали ему паховую раковину, обули трусы, уложили на лежак и начали умащивать тело «благовониями». Один из тренеров, усевшись на одноногую деревянную табуретку, принялся бинтовать Аркадию руки. Я, оставшись не у дел, стал сканировать окрестности в поисках потенциального противника нашей большой белой надежды. Мысль «Большому кораблю – большое плавание!» и краткий анализ тернистого и безхалявного жизненного пути Аркадия Михайловича, подсказали мне, что надежды на чахлого туберкулезного сорокакилограммового тайца у нас нет. Я начал искать соперника, перемещаясь в толкотне вдоль раздевалки, изучая содержимое лежаков, определяя объемы бойцов по методике Терминатора, зашедшего в бар в поисках одежды.
(продолжение следует….)
Автор Сергей Дубов, дневник Monkey Nak Muay
